Неточные совпадения
Праздность, драка, сплетни и всякие ссоры завелись между прекрасным полом такие, что мужья то и
дело приходили к нему с такими словами: «Барин,
уйми беса-бабу!
— Ты, сударыня, что, — крикнула бабушка сердито, — молода шутить над бабушкой! Я тебя и за ухо, да в лапти: нужды нет, что большая! Он от рук отбился, вышел из повиновения: с Маркушкой связался — последнее
дело! Я на него рукой махнула, а ты еще погоди, я тебя
уйму! А ты, Борис Павлыч, женись, не женись — мне все равно, только отстань и вздору не мели. Я вот Тита Никоныча принимать не велю…
—
Дело тебе говорят. Кабы мне такую
уйму деньжищ, да я бы… Первое
дело, сгреб бы их, как ястреб, и убежал куда глаза глядят. С деньгами, брат, на все стороны скатертью дорога…
— А у нас в Казани, — начал своим тоненьким голосом Петин, — на духов
день крестный ход: народу собралось тысяч десять; были и квартальные и вздумали было
унимать народ: «Тише, господа, тише!» Народ-то и начал их выпирать из себя: так они у них, в треуголках и со шпагами-то, и выскакивают вверх! — И Петин еще более вытянулся в свой рост, и своею фигурой произвел совершенно впечатление квартального, которого толпа выпихивает из себя вверх. Все невольно рассмеялись.
Они вышли. Петр Степанович бросился было в «заседание», чтоб
унять хаос, но, вероятно, рассудив, что не стоит возиться, оставил всё и через две минуты уже летел по дороге вслед за ушедшими. На бегу ему припомнился переулок, которым можно было еще ближе пройти к дому Филиппова; увязая по колена в грязи, он пустился по переулку и в самом
деле прибежал в ту самую минуту, когда Ставрогин и Кириллов проходили в ворота.
— Елена, прости! — сказал он, — прости, душа, радость
дней моих!
Уйми свои слезы, бог милостив, авось мы еще увидимся!
Передонов стал на привычное свое место. Певчие отсюда все были ему видны. Щуря глаза, он смотрел на них и думал, что они стоят беспорядочно и что он подтянул бы их, если бы он был инспектором гимназии. Вот смуглый Крамаренко, маленький, тоненький, вертлявый, все оборачивается то туда, то сюда, шепчет что-то, улыбается, — и никто-то его не
уймет. Точно никому и
дела нет.
— Юрий Дмитрич, — сказал Мансуров, — мы дозволяем тебе пробыть завтрашний
день в Нижнем Новгороде; но я советовал бы тебе отправиться скорее: завтра же весь город будет знать, что ты прислан от Гонсевского, и тогда, не погневайся, смотри, чтоб с тобой не случилось того же, что с князем Вяземским. Народ подчас бывает глуп: как расходится, так его ничем не
уймешь.
А она на другой
день на них целую
уйму облигаций от Юнкера привезла.
С ним прощался я совсем не так, как с Бенисом: я ужасно расплакался; долго не могли меня
унять, даже боялись возвращения припадка, но какие-то новые капли успокоили мое волнение; должно заметить, что это лекарство в последние
дни уже в третий раз не допускало развиться дурноте.
Должно быть, вся молодежь табуна приняла за личное оскорбление дерзость, которую позволил себе пегий мерин в отношении лысой кобылки, и весь остальной
день ему решительно не давали кормиться и ни на минуту не давали покоя, так что табунщик несколько раз
унимал их и не мог понять, что с ними сделалось.
Первым
делом, конечно, была истоплена монастырская баня, — Арефа едва дождался этого счастья. Узникам всего тяжелее доставалось именно это лишение. Изъеденные кандалами ноги ему перевязала Охоня, — она умела ходить за больными, чему научилась у матери. В пограничных деревнях, на которые делались постоянные нападения со стороны степи, женщины умели
унимать кровь, делать перевязки и вообще «отхаживать сколотых».
— Как же!.. Косили версту — выкосили грош. Плохи дела-то! Нар-роду —
уйма! Голодающий этот самый приплелся, — цену сбили, хоть не берись! Шесть гривен в Кубани платили.
Дела!.. А раньше-то, говорят, три целковых цена, четыре, пять!..
Фаддей за любезное ему
дело принялся, как и надобно ожидать от истого охотника, горячо, то есть провел моего героя верст пять по болоту, убил двух уток и одного даже бекаса и хотел уже вести барина еще далее, к месту, где, по его словам, была
уйма рябчиков.
Ну, думали, обрадовалась больно, сердечная, ан не тут-то было: вот теперь, в самый-то
день свадьбы, отколь и горе привалило… ревет, и не
уймешь еще… что бы за притча, примерно, такая?..»
Вот грамоту прочли от патриарха,
А толку что! О
деле позабыли,
Про земскую беду помину нет,
И что у них на Минина за злоба!
Кузьме и рта разинуть не дают.
Ругательски ругали. Дьяк Семенов
Озлобился, и не
уймешь, а Биркин,
Кажись, его зубами бы загрыз.
Наместо
дела, ссоры да отписки:
Пошлем в Казань, казанцы к пермичам.
Гонцы гоняют,
дело не спорится.
Охрипли матери, которы были позадорнее, устали все до единой. Во время шумного, горячего спора келейниц Манефа воспретила Иосифу их
унимать. Знала, каковы бывают споры скитские, знала, что надо дать время дóсыта накричаться соборующим, и, когда утомятся, тогда только приниматься за настоящее
дело.
Главное
дело, боялись: как дядюшке сказать? Он был такой человек, что если расходится, то его мудрено
унять. К тому же он Катю меньше всех любил, а любимая дочь у него была самая младшая, Оленька, — ей он всех больше и обещал.
Варька вскакивает и, оглядевшись, понимает, в чем
дело: нет ни шоссе, ни Пелагеи, ни встречных, а стоит посреди комнатки одна только хозяйка, которая пришла покормить своего ребенка. Пока толстая, плечистая хозяйка кормит и
унимает ребенка, Варька стоит, глядит на нее и ждет, когда она кончит. А за окнами уже синеет воздух, тени и зеленое пятно на потолке заметно бледнеют. Скоро утро.
Слышатся громкие крики, задорная брань. Монахини ругаются, и, задыхаясь, неистово хохочет Серафима Ильинишна. Другие кто кричит, кто голосит, кто визжит, кто выкликает, кто выпевает… Ни дать ни взять — шабаш на Лысой горе. Ни Матренушке, ни дворецкому с конторщиком, ни каптенармусу с фельдфебелем не
унять через край расходившихся девок и баб. Не сразу могли понять Варенька с Дуней, что
дело идет об Арарате. В источный голос вопит мать Илария, размахивая четками...
— Праздных слов здесь не смей говорить, —
унимала визжавшую Иларию Матренушка. — Не твоего ума это
дело. Слушай тех, кто тебя поразумней, слушай, матушка, да смиряй себя.
А тут красные
дни наступили, ветру нет у́йму, дует-подувает от Астрахани, а нас все дальше да дальше в море уносит, а льдина все тает да тает, и час о́т часу она рыхлей да рыхлей…
— Было
дело… Да где же такую
уйму денег взять? Воровать не выучен.
— Да если бы это было и на самом
деле выгодное
дело, в чем я сильно сомневаюсь, то откуда я их возьму? В
делах теперь застой, денег у меня самому не хватает, с домом этим тут еще связался —
уйму денег съел, сам еле перебиваюсь…
— Князь! Одна наша просьба до него и вас:
уймите мечи свои. За что ссориться нам и что
делить единокровным сынам Руси православной? — отвечал один из них.
— Князь! Одна ваша просьба до него и вас:
уймите мечи свои. За что ссориться нам и что
делить единокровным сынам Руси православной? — отвечал один из них.
— Бобылем умрет, племянникам на радость… Эдакое золотое
дело, да
уйму деньжищ оставит.
Гиршфельд, получив подобное письмо своего доверителя, сперва положительно ошалел и решил ехать в Петербург, чтобы отговорить князя передавать жене такую
уйму денег, которые, естественно, переходя в семью Гариных, ускользали из его загребистых лап, как поверенного, но размыслив, он тотчас сообразил, что с тестем Владимира, князем Василием Гариным шутки плохи, и через
дней, произведя несколько денежных комбинаций, устроил требуемый перевод, поживившись в этом
деле и для себя весьма солидным кушем.